то же время он уполномочил нового президента возобновить торговлю с той страной, которая прекратила нарушение нейтральных прав Америки. Три года спустя президент Мэдисон призвал объявить войну Великобритании; но поскольку республиканцы все еще возглавляли Конгресс и президентский корпус, это была война, подобной которой не было.
18
.
Война 1812 года
Война 1812 года - самая странная война в американской истории. Это была самостоятельная война, но также и война внутри войны, часть большой войны между Великобританией и Францией, которая продолжалась с тех пор, как Национальный конвент Франции объявил войну Великобритании в феврале 1793 года. Хотя общие потери американцев в войне были относительно невелики - 6 765 человек, что намного меньше за все два с половиной года войны, чем убитых и раненых в одном из многочисленных сражений Наполеона, - тем не менее это была одна из самых важных войн в истории Америки. По словам философа аграрного республиканизма Джона Тейлора из Вирджинии, это была "метафизическая война, война не ради завоевания, не ради обороны, не ради спорта", а скорее "война за честь, как у греков против Трои", война, которая, однако, "может закончиться разрушением последнего эксперимента в... свободном правительстве".1
В 1812 году Соединенные Штаты заявили всему миру, что объявили войну Великобритании исключительно из-за того, что англичане навязывали им американских моряков и нарушали морские права Америки. Однако, на первый взгляд, эти претензии едва ли были достаточным основанием для войны, особенно для войны, к которой Соединенные Штаты были совершенно не готовы. В 1812 году армия США состояла из менее чем семи тысяч регулярных войск. Военно-морской флот насчитывал всего шестнадцать кораблей, не считая десятков канонерских лодок. С такими скудными силами Соединенные Штаты противостояли противнику, обладавшему регулярной армией численностью почти в четверть миллиона человек и самым мощным в мире военно-морским флотом, насчитывавшим тысячу боевых кораблей, более шестисот из которых находились в строю.
Однако президент Джеймс Мэдисон был абсолютно уверен в успехе. Действительно, сразу после объявления войны Конгрессом Мэдисон лично посетил все департаменты правительства, чего раньше никогда не делал, по словам контролера казначейства Ричарда Раша, юного сына Бенджамина Раша. Президент, который, предположительно, ненавидел войну, выступил с ободряющей речью всех "в манере, - сказал Раш, - достойной маленького главнокомандующего, в его маленькой круглой шляпе и с огромной кокардой".2
От начала и до конца война казалась такой же нелепой, как и ее миниатюрный главнокомандующий с его огромной кокардой, символом военного духа. Британцы, против которых Соединенные Штаты объявили войну в июне 1812 года, не ожидали войны и не хотели ее. Фактически, как раз в тот момент, когда Америка объявила войну в июне 1812 года, британское правительство отменило приказы Совета, разрешающие захват американских кораблей и принуждение американских моряков, которые, предположительно, стали основной причиной войны - однако слишком поздно, чтобы американцы узнали о действиях британцев и отменили уже принятые решения. Оказалось, что многие американцы тоже не хотели вступать в войну; более того, лидеры правящей Республиканской партии были преданы идее установления всеобщего мира и провели предыдущее десятилетие, отчаянно пытаясь избежать войны. Тем не менее именно Республиканская партия, которая больше всего ненавидела войну и все, что она влекла за собой в виде налогов, долгов и исполнительной власти, втянула страну в войну, и некоторые республиканцы сделали это с энтузиазмом.
Голосование за войну в Конгрессе (в Палате представителей семьдесят девять голосов против сорока девяти, а в Сенате - девятнадцать против тринадцати, самое близкое голосование за объявление войны в истории Америки) было особенно загадочным. Конгрессмены, проголосовавшие за войну, в подавляющем большинстве представляли те регионы страны, Юг и Запад, которые были наиболее удалены от океанских перевозок и наименее вовлечены в судоходство, а значит, наименее затронуты нарушениями морских прав и захватом судов, которые и послужили причиной объявления войны. В то же время конгрессмены, выступавшие против войны, представляли ту часть страны, Новую Англию, которая больше всего пострадала от британской импрессии американских моряков и британских нарушений морских прав Америки.
Возможно, приток новых членов объясняет решение Конгресса вступить в войну.3 В 1810 году в Палату представителей на 142 места были избраны 63 новых конгрессмена. В двенадцатом Конгрессе было много молодых "ястребов войны", таких как Генри Клей из Кентукки, Феликс Грюнди из Теннесси и Джон К. Кэлхун из Южной Каролины, которые стремились принять решительные меры против Великобритании. Однако, поскольку многие из "Ястребов войны" были выходцами с Запада, совершенно непонятно, почему они должны были так беспокоиться о морских правах нации. Представители Огайо, Кентукки и Теннесси отдали больше голосов за войну (девять), чем представители штатов Новой Англии - Нью-Гэмпшира, Вермонта, Род-Айленда и Коннектикута. Фактически конгрессмены Новой Англии проголосовали против войны двадцатью голосами против двенадцати, и большинство из двенадцати голосов за войну в Новой Англии принадлежали конгрессменам, представлявшим приграничные районы Нью-Гэмпшир и Вермонт.
Этот парадокс поддержки Западом войны, которая якобы велась за морские права, заставил историков в начале XX века копать под декларируемыми целями войны в поисках скрытых интересов Запада. Они утверждали, что Запад поддержал войну, потому что жаждал земли и стремился к аннексии Канады. Другие уточняли эту интерпретацию, утверждая, что Запад был менее заинтересован в земле, чем в устранении британского влияния на индейцев на Северо-Западе. Еще одни утверждали, что низкие цены на зерно вызвали недовольство Запада британской блокадой континентальных рынков Америки.
Но поскольку Запад имел всего десять голосов в Палате представителей, он не мог сам по себе побудить страну к войне. Почти половина (тридцать девять) из семидесяти девяти голосов за войну была отдана южноатлантическими штатами от Мэриленда до Джорджии. Такая поддержка войны со стороны южан заставила других историков предположить негласный альянс между западниками, которые хотели получить Канаду, и южанами, которые положили глаз на Флориду. Однако Пенсильвания, которая, предположительно, мало интересовалась Западом или Флоридой, отдала шестнадцать голосов за войну - больше всех штатов.4
Хотя голосование за войну может оставаться загадкой для некоторых историков, ясно одно: война была в значительной степени партийным вопросом, : большинство республиканцев были за войну, а все федералисты - против. По сути, война стала логическим следствием дипломатии республиканцев с 1805 года. Уже в феврале 1809 года избранный президент Мэдисон заявил об этом американскому министру в Лондоне Уильяму Пинкни. Если Америка отменит эмбарго, а британские распоряжения останутся в силе, сказал Мэдисон, "война неизбежна".5 Он считал, что война неизбежна, потому что импринтинг и права нейтралитета стали символизировать то, чего он и другие республиканцы больше всего хотели от Британии - безоговорочного признания суверенитета и независимости страны.
ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ ЛЕТ НАЗАД МЭДИСОН был подготовлен
